(цикл стихотворений)
* * *
Не приведи Бог видеть русский бунт —
бессмысленный и беспощадный.
А.С. Пушкин
Всё в России однажды случается:
Стенька Разин и Пугачёв,
декабристами Питер мается,
растревоженный до основ.
«На Сенатской-то, на Сенатской-то
состоялся дворянский бунт.
Им теперича не оправдаться-то,
их на лютую казнь поведут,» —
шепчет кучер красивой барышне —
из богатеньких — вся в шелках.
Позже будет мелькать Карандышев,
Огудалова — на каблуках.
Следом будет Раскольников с Соней и
доктор Дымов, Лопахин-купец
и Будённого Первая конная,
в ней и Лютов — суровый боец.
Это, братцы, вам не Америка,
здесь горячий российский люд,
презирающий лицемерие,
уважающий силу и труд.
Революции здесь случаются.
Стенька Разин и Пугачёв
вдруг откуда-то появляются
и расшатывают до основ
наши крепкие троны российские.
Ох, уж этот бессмысленный бунт
со штыками, разбойными свистами —
череда нескончаемых смут.
Семнадцатый год
1
Не входят в историю с чёрного входа.
В парадный протиснись. Пройдёшь?
Там, в западном зале, кричали «свобода!»,
а в тёмном точили нож.
Кричали, стреляли и кровь проливали.
Меняли знамёна цвет.
И долго стояли в разрушенном зале,
в шикарно отстроенном — нет.
Коттеджи, коттеджи, дворцы и бараки.
Истории новый виток…
Витает в озоне предчувствие драки
столетней закваски, дружок.
2
Мелькает князь Мышкин, Рогожин мелькает,
(и новая эра грядёт)
Антанта, баланда, Ягода, Бухарин
и хмурый чекистский сексот.
Сто лет — это вам не кусок рафинада,
вставала страна горячо — на дыбы;
мы помним, однакоповторов не надо,
не нужно «Авроры», не нужно пальбы.
Витии болтают: «Всё плохо, всё плохо.
И это в России — навек».
Картонных героев смывает эпоха
водой разыгравшихся рек.
И ветер сдувает истории крохи.
И хлопают дверью, смеясь,
в ночлежке забытой шуты, скоморохи
и спившийся начисто князь.
* * *
Народ бунтует и клокочет,
река народная течёт.
«Всё время он чего-то хочет», —
небрежно бросит «патриот».
А либералы, либералы —
свободы западной сыны,
вздохнут и скажут: «Толку мало
от этой вздыбленной страны».
А это кто там кажет спину —
ну, не иначе олигарх.
Ведь он давно подвержен сплину.
«Ему так тяжко, — «ох!» и «ах!» —
родня вокруг него большая,
и всей ей как-то надо жить,
И для него страна — родная,
хоть он не прочь её доить —
не покладая рук, однако
делиться время настаёт.
Вокруг него такие знаки —
народ на площади течёт.
И хор сплетает воедино
плакатов хлёсткий разнобой.
Вот так приходит грубо, зримо
то, что вчера звалось ботвой.
За народ!
Депутаты кричат: «За народ!»
А народа несчётно в России живёт.
Олигархи, партийцы, врачи,
педагоги, шахтёры, ткачи —
хи, шофёры, ремесленный люд —
все в России огромной живут.
Сталевары, доярки, в погонах народ
тоже в Родине нашей живёт.
Вся Госдума и «Эхо Москвы» —
голоса необъятной страны.
Только зябко в родимой стране.
Видно, дело в морозной весне.
И чиновники все — за народ!
И столетие назад, в тот семнадцатый год,
были вроде бы все за народ.
Почему же, скажите, тогда
кровь народа лилась, как вода?